МАКРОГЕН

Дело сдвинулось с мертвой точки с наступлением экономического кризиса. Маркса начали нехотя вспоминать. В условиях кризисного падения спроса, как это ни парадоксально, “Капитал” Маркса стал одним из немногих товаров, продажи которого быстро растут. В октябре на книжной ярмарке во Франкфурте “Капитал” стал самой продаваемой книгой, а в Британии спрос на главное произведение Маркса вырос втрое. “Капитал” начали переиздавать и в Турции, а там он еще не так давно входил в список запрещенных книг. Родину Маркса за последние два месяца посетили 40 тысяч “паломников”. На фоне биржевых крахов, дефолтов и развала кредитной системы бородатый длинноволосый Маркс и вправду выглядит своеобразным пророком. Однако пророчества основываются на мистическом откровении, а вывод Маркса о неизбежности кризисов капитализма является результатом строгого научного анализа, опровергнуть который теоретически никому не удалось, несмотря на бесчисленные попытки.

Однако, несмотря на славу пророка, отношение большинства современных экономистов и политиков к теории Маркса остается неизменным: эту теорию игнорируют, а если и упоминают, то лишь как нечто, выходящее за пределы дозволенного. Несмотря на свою научную строгость и подтверждение практикой, экономическое учение Маркса не признают. Вокруг него существует заговор молчания, которого нужно придерживаться, если вы хотите оставаться в приличном сообществе уважаемых экономистов или журналистов, экспертов или комментаторов - в общем, тех, на чье мнение ссылаются. Если бы геометрические теоремы затрагивали материальные интересы людей, они бы опровергались, гласит известное изречение. Опровергались или замалчивались.

Понять кризис или почему все так плохо, если все так хорошо?

Тем не менее, без Маркса кризис остается чем-то, что принципиально находится за пределами возможности человеческого познания. Американский экономист Джон Кларк пишет: “В современном мире на экономические циклы смотрят примерно так же, как древние египтяне - на разливы Нила. Это явление повторяется через некоторые промежутки времени, имеет важнейшее значение для всех, а его действительные причины скрыты от взгляда”.

Деловые издания поступают еще проще. В качестве причины кризиса описываются отдельные симптомы или действия отдельных институтов - биржи, банка, ипотеки, кредита и т.д. Однако если, несмотря на все реформы институтов, изменения и улучшения, кризисы все равно повторяются, логично было бы предположить вслед за Марксом, что причина периодических крахов лежит в основе самой экономической системы. Достаточно просто перечислить регулярные мировые кризисы, чтобы понять, что они являются не случайностью, а закономерностью капиталистической системы: 1857, 1866, 1873, 1878, 1882, 1890, 1900-03, 1907, 1920-1921, 1929-1933, 1937, 1957-1958, 1973-1975, 1987, 2001, 2008. Кризисы в первой капиталистической стране мира, Великобритании, ведут свою историю от 1825 года. Если добавить сюда кризисы, не имевшие глобального размаха, как кризис 1994 года в Мексике или кризис 1997 года, обрушивший экономики “азиатских тигров”, то становится ясно, что мы имеем дело с повторяющимся, постоянным, внутренне присущим капитализму явлением, которое невозможно объяснить отдельными недостатками системы.

Если капиталистическая система так хороша, как утверждают ее сторонники, то почему она периодически обращается к кризисному самоедству? Почему созданные ей самой средства производства и обращения периодически поворачиваются против нее самой?

До Маркса кризисы оставались загадкой. Экономисты отказывались видеть в товарном обращении противоречия. Считалось, что каждый продавец приводит с собой на рынок своего покупателя, каждая продажа является одновременно и покупкой, так как невозможно продать без того, чтобы кто-то купил, и т.д. И сегодня этой плоской тавтологией обычно удовлетворяются вузовские учебники “экономической теории”, списанные с библии неолиберальной теории - “Экономикс”. Однако если производитель продал свой товар, это вовсе не означает, что товар нашел конечного потребителя. Он может благополучно пылиться на складах оптового закупщика или лежать на полке торговой сети, в то время как производитель, продав товар, начинает производить новый, считая, что рынок для сбыта ему обеспечен. Даже самое простое товарно-денежное отношение уже содержит в себе возможность развития до противоречия производства и потребления, которое потребует своего разрешения через кризис. Но чтобы эта возможность реализовалась, как показал Маркс, нужно такое развитие, когда товарное производство стало бы всеобщим, чтобы товаром стала и рабочая сила наемного работника, - то есть реализуется оно только при капитализме.

Современный пример этого рыночного “обмана зрения” представляет собой ипотека, которая считается стартовым механизмом кризиса в США. Квартира или дом, проданные по ипотеке, для строительной компании являются уже проданными, - и компания запускает новый цикл производства. На деле же квартира остается неоплаченной конечным потребителем, и если его доходы в определенный момент окажутся слишком низкими, чтобы оплатить кредит и проценты, то квартира перейдет к банку. Банку же, в свою очередь, квартира как квартира не нужна, ему нужны деньги - и он снова выбросит ее на рынок. В то же время на рынок снова выйдет строительная компания с новым предложением квартиры (для нее прошлая квартира является давно уже проданной), рынок окажется переполненным.

Почему же рынок периодически оказывается слишком узким для предложения? Это и есть загадка, разгаданная Марксом.

Нехватка от избытка, кризис от изобилия, недопотребление от перепроизводства

Автор “Капитала” любил повторять, что современные кризисы показались бы людям из любой другой эпохи абсурдом. Ведь человечество при капитализме страдает не от нехватки продуктов, а от их переизбытка.

Действительно, безумием является ситуация, когда один страдает от того, что не может продать, а другой - от того, что не имеет средств купить. На фоне остановившихся в результате кризиса строек тысячи людей ютятся по съемным квартирам и комнатам, семьи живут в общежитиях и коммуналках, не говоря уже о бездомных. Продажи автомобилей падают не потому, что все “на колесах”, наоборот, многие вынуждены отказываться от поездок из-за дороговизны бензина, у других машины нет, и не будет. Везде кризис от изобилия, нужда от избытка, недопотребление от перепроизводства.

Решение проблемы, кажется, лежит на поверхности. Производители, конкурируя друг с другом, стремятся выпустить как можно больше товара, так, будто они ограничены только “абсолютной потребительной силой” общества, в то время как сама эта “потребительная сила” ограничена платежеспособным спросом. Голодный без денег не существует для рынка, его голод не является “спросом” с точки зрения капиталистической экономики.

Почему же вдруг исчезает платежеспособный спрос, рынки затовариваются, а производители оказываются вынужденными прекратить производство?

Откуда берется прибыль, или “Скелет в шкафу” капиталиста

Основой капитализма являются товарное производство и наемный труд, а основными действующими лицами являются капиталист и наемный работник (капиталист - это не мужик во фраке и цилиндре, а тот, кто владеет средствами производства, заводами, банками, зданиями, машинами и нанимает работников, чтобы приводить их в движение; а наемный работник - это не обязательно шахтер или фрезеровщик, это тот, кто получает доход от продажи своей рабочей силы на рынке труда и не имеет других значимых источников дохода).

Теория Маркса показывает, как капиталист может получить прибыль, даже если бы все товары продавались по их стоимости, или как капиталист, товары которого продаются ниже стоимости, получает прибыль. Дело в том, что стоимость такого товара как рабочая сила также определяется общественно-необходимым трудом по ее воспроизводству. Этот труд - жизнь самого наемного работника. Именно поэтому заработная плата (цена рабочей силы) обычно равна тому минимуму, которого хватит на поддержание жизни самого работника и его детей (то есть на производство новых работников). Естественно, подразумевается не минимум физического выживания (хотя и такое бывает), а социальный минимум, в который сегодня входит обладание мобильником, телевизором и т.п. Платить больше означает покупать товар дороже его стоимости, что может принести капиталисту убыток, поэтому больше платят лишь привилегированным слоям наемных работников, как правило, в империалистических странах, странах “центра” мировой капиталистической системы.

Буржуазные лицемеры возмущаются низким культурным уровнем “быдла”, забывая, что для большинства при капитализме он должен быть ровно таким, какой нужен, чтобы быть рабочей силой. А “слишком” высокая культура может только помешать быть кассиром в супермаркете или строителем. Сам человек при капитализме с рождения “производится” как товар.

Но рабочая сила в отличие от других товаров обладает свойством создавать новую стоимость, само ее потребление - труд - и есть создание новой стоимости. Из этой вновь созданной стоимости лишь часть достается наемному работнику в форме зарплаты, остальное составляет прибавочную стоимость, которая достается капиталисту. После продажи товара эта прибавочная стоимость превращается в прибыль.

В качестве примера можно привести Украину. За первое полугодие 2008 года, согласно данным Госкомстата, в стране было выплачено (включая пенсионные отчисления) 215 млрд гривен в качестве зарплаты, то есть средний наемный работник зарабатывал в среднем за полгода по 1700 гривен в месяц (как уже сказано, сюда входят и пенсионные отчисления). А валовая добавленная стоимость составила 358,6 млрд гривен. Иначе говоря, средний наемный работник произвел товаров и работ на 2840 гривен в месяц. В 1,7 раза больше, чем мог бы купить! На деле средние цифры нужно корректировать, так как в них входит и зарплата топ-менеджмента, депутатов, госчиновников и т.п., то есть людей, которые соучаствуют в эксплуатации наемных работников, а не создают стоимость. Капиталист также может получать свою прибыль не в форме дивидендов, а в форме зарплаты, назначив себе “ставку” в несколько миллионов долларов в год. Важна не форма, а реальные отношения, которые за ней скрываются. Следует отметить и то, что официальная статистика лишь приблизительно отражает действительное положение дел.

Цифры Госкомстата свидетельствуют: средний наемный работник работает “на себя” лишь около четырех часов, а еще четыре часа работает на хозяина предприятия.

Недопотребление и дисбаланс

Из анализа Маркса прекрасно видно, что капиталистическая система будет постоянно рождать противоречия между производством и потреблением, требуя от наемного работника как можно больше производить, в то же время пытаясь ограничить его минимумом заработной платы. “Конечной причиной любого настоящего кризиса, - писал Карл Маркс, - остается всегда нищета и ограниченность потребления масс, перед лицом тенденции капиталистического производства развивать производительные силы, как если бы они имели ограничения только в способности абсолютного потребления общества”.

Могут возразить: ведь кризис обычно начинается не с тех отраслей, которые производят товары потребления для наемных работников. Однако говоря так, мы забываем, что средства производства (машины, здания, сырье и т.п.) изготовляются не ради самих средств производства, а лишь ради того, что все больше и больше средств производства требуется в отраслях промышленности, производящих предметы потребления. Так что если, например, в Украине кризис начался с металлургии, то это вовсе не означает, что его корни находятся там же. Они могут находиться в самом конце производственной цепочки, началом которой являются добыча угля и руды и выплавка металла.

Другое возражение: кризис начинается после периода подъема экономики, когда заработные платы наемных работников растут. Тут мы забываем, что рост заработных плат в период экономического бума отстает от роста производства.

Единственное серьезное возражение против объяснения кризисов “недопотреблением” - что потребляют не только рабочие, а капиталисты и их обслуга, потребляют также и некапиталистические производители (например, индивидуальные крестьяне “третьего мира”), вынужденные покупать товары крупнокапиталистического производства. Таким образом, теоретически можно представить себе ситуацию, когда “недопотребление” работников компенсируется перепотреблением капиталистов. Однако кризис - более сложное явление, чем тот факт, что рабочие не могут выкупить всего произведенного ими продукта. Это уровень понимания, существовавший до Маркса и представленный Сисмонди. Если бы дело обстояло так, то перепроизводство было бы постоянным, проявлялось бы в каждый момент времени, а не только периодически. Таким образом, капитализм как всеобъемлющая общественная система был бы просто невозможен.

Большая часть произведенного продукта выкупается не рабочими, а продается капиталистами друг другу. Средства производства вообще практически никогда не покупаются работниками, поэтому класс наемных работников в целом всегда производит больше, чем может потребить.

Рассогласование между производством и потреблением - лишь одна из диспропорций, присущих капиталистическому производству, однако она же и самая глубокая.

Теоретически можно представить себе, что “товаров народного потребления” производится ровно столько, сколько рабочие могут выкупить на свою зарплату, а остальные производительные силы используются, чтобы изготовить средства производства и предметы роскоши для капиталистов.

Но на деле капиталистическое производство осуществляется анархично, не по плану. Наоборот, отдельные капиталисты расширяют производство, стремясь вытеснить остальных с рынка. Капиталы устремляются в те секторы, где прибыли выше. Отдельные отрасли развиваются неравномерно. Все это приводит к диспропорциям общественного хозяйства: ведь продажам капиталистов одной отрасли должны соответствовать покупки капиталистов другой отрасли. Если же первая отрасль вырвалась вперед, а вторая отстала, то капиталисты второй отрасли не смогут выкупить всего произведенного капиталистами первой отрасли товара. Если диспропорции накапливаются, то рано или поздно происходит насильственное, катастрофическое восстановление баланса через кризис.

Однако всегда ли диспропорция приводит к кризису? Британский марксист Мик Брукс приводит такую аналогию: если на скачках упадет первая лошадь, то все бегущие за ней тоже свалятся, но почему должна упасть именно первая? Разорение одних капиталистов и возвышение других происходит не только в период кризиса, когда оно принимает форму эпидемии, но происходит и в самые благоприятные периоды рыночного бума. А ведь причина побед одних и поражения других в рыночной конкуренции зависит от тех самых пропорций общественного хозяйства.

Диспропорция не обязательно приводит к полномасштабному кризису, хотя она обязательно вызывает нерациональную трату ресурсов, простаивание производственных мощностей, залеживание товаров на складах и т.п. В периоды бума также возникают диспропорции, однако они преодолеваются падением цен в одной отрасли и повышением цен в другой. Это вызывает перетекание капитала из отрасли с низкими ценами в отрасль с высокими. Монополия ограничивает возможность перетекания капитала между отраслями, зато дает монополисту мощный рычаг удерживания цен на уровне выше стоимости, а также сверхприбыли для формирования резервного фонда на случай падения цен.

Хотя кризис является более мощным средством восстановления пропорций, тем не менее, нельзя считать диспропорцию причиной кризиса. В совокупности рыночная анархия и диспропорция, и, как ее частный случай, противоречие между производством и потреблением являются условиями возникновения кризиса.

Прибыль - вниз!

Объяснением не только кризиса, но и всего цикла, включая бум, стагнацию, кризис и депрессию, является концепция Маркса о тенденции нормы прибыли к понижению. Попробуем по возможности кратко изложить эту концепцию.

Конкуренция заставляет капиталистов увеличивать производительность труда на своих предприятиях, чтобы прежнее количество работников за прежнее время могло произвести больше товаров. Или, что то же самое, меньшее количество работников за то же время могло изготовить то же количество товаров. Это означает, что капиталисты должны вкладывать относительно большую часть капитала в средства производства и относительно меньшую - в наем работников.

Поясняя это, Маркс приводит следующую схему. В ней c - это постоянный капитал, вложенный в средства производства, v - переменный капитал, расходуемый для найма рабочей силы, а m - прибавочная стоимость, которая в масштабах всего общества равна прибыли. Норма прибыли в этом случае будет равна (m/c+v), то есть отношению прибыли ко вложенному капиталу. Со временем техническая вооруженность и производительность труда растет, а значит, растет величина с по отношению к v и m:

1000 с + 500 v + 500 m прибыль = 500/1000+500 = 33%

1500 c + 500 v + 500 m прибыль = 500/1500+500 = 25%

2000 c + 500 v + 500 m прибыль = 500/2000+500 = 20%

2500 с + 500 v + 500 m прибыль = 500/2500+500 = 16,6%

3000 с + 500 v + 500 m прибыль = 500/3000+500 = 14,3%

И т.д.

Таким образом, если в нашем примере постоянный капитал увеличился в три раза, то норма прибыли упала более чем в два раза. Подобной схемой легко показать, что падение нормы прибыли было бы и при условии найма новых рабочих, однако она несколько сложнее и может утомить читателя.

Схема Маркса - не просто схема. Возьмем для примера глубокий кризис 1973-1974 годов. В течение всего предшествующего цикла норма прибыли непрерывно падала. В США промышленные прибыли до налогообложения составляли:

16,2 % в 1948-1950 годах,

12,9 % в 1966-1970 и

10,5 % в 1973 году.

Для Британии падение нормы прибыли происходило следующим образом:

16,5 % в 1950-1954 годах,

11,7 % в 1965-1969 и

9,7 % в 1970 году

(Glyn and Sutcliffe. British capitalism, workers and the profits squeeze, Penguin Books, 1972).

Новый цикл капиталистического производства дает еще большее падение нормы прибыли. Средняя прибыль за период 1970-1993 годов по сравнению с предыдущим циклом 1950-1970 годов снизилась в США с 24,3 % до 14,5 %, в Германии - с 23,1 % до 10,9 %, в Японии - с 40,4 % до 20,4 %, а в странах “Большой семерки” в целом - с 26,2 % до 15,7 % (Brenner. The boom and the bubble: the US in the world economy. Verso Books, 2002).

“Механизм” кризиса

Что же происходит, когда норма прибыли падает? Возросший капитал теперь производит такую же или даже меньшую прибавочную стоимость. Появляется добавочный капитал, который трудно вложить прибыльно: дальнейшее инвестирование не приведет к росту прибылей, поэтому капитал “залеживается”. Избыточный капитал в некоторой пропорции распределен между капиталистами, уже присутствующими на рынке, и теми, кто пытается на этот рынок войти. Капиталисты, которые уже присутствуют на рынке, избегают инвестировать свой добавочный капитал, опасаясь дальнейшего падения прибыли и соответствующего обесценения своего капитала (мы видели из схемы, как капитал в 3500 дает ту же прибыль, что раньше давал капитал в 1500). Капиталисты, которые пытаются войти на рынок, могли бы в этой ситуации потеснить тех, кто уже присутствует, тогда они заняли бы место того добавочного капитала, который не захотели инвестировать те, кто уже давно на рынке, что привело бы к дальнейшему падению прибыли. Как бы то ни было, определенная часть капитала осталась бы без движения, а весь капитал обесценивался бы.

Происходит обострение конкуренции, так как речь идет уже не о распределении прибылей, а о разделе убытков - весь класс капиталистов понесет убытки, но это не означает, что их понесет каждый отдельный капиталист и что убытки распределятся равномерно. Хитрость и мошенничество приобретают в этой ситуации особенное значение.

Первой страдает та часть капитала, которая находится в акциях и прочих бумагах, то есть свидетельствах на ту часть производственного капитала, которая сама обесценивается. Так лопаются “мыльные пузыри” на бирже, обваливаются индексы и т.д.

Значительная часть товаров может продолжать продаваться, только по сниженным ценам, что также приводит к обесцениванию капитала, который эти товары представляют. В настоящее время это мы видим явление на примере обвалов рынка недвижимости, падения цен на нефть и т.п. Падение цен приводит к приостановлению процесса воспроизводства (в Украине уже стоит половина домен, большинство предприятий провело сокращения или сократило рабочую неделю с соответствующим сокращением зарплат) и парализует деньги как средство платежа (что сейчас проявляется как инфляция). Невозможность сбыта товара и приостановка производства приводят к развалу кредита (это не нуждается в иллюстрации, достаточно посмотреть любой выпуск новостей).

Приостановка производства сопровождается массовыми увольнениями наемных работников, а тех, кто не был уволен, принуждает соглашаться на снижение зарплат. Это не может не сократить рынок сбыта для товаров, то есть лишь углубляет кризис в целом.

Таким образом, тенденция падения нормы прибыли объясняет капиталистический цикл в целом, а также закономерность периодических кризисов. Она показывает, каким образом кризис начинается как раз после того периода, когда зарплаты наемных работников наиболее высоки (что не может объяснить концепция “недопотребления”), и каким образом возможен кризис даже при свободном перетекании капитала между отраслями и отсутствии фатального дисбаланса между ними.

Все три феномена капиталистической экономики, связанные с кризисом - противоречие производства и потребления, анархия производства и дисбаланс между отраслями и подразделениями общественного производства, тенденция нормы прибыли к падению - являются проявлениями более общего закона: противоречия между общественным характером производства и частным присвоением.

Кризис и конец “длинного” цикла

У капитала есть способы противодействовать тенденции нормы прибыли к сокращению. Например, после кризиса 1973-1975 годов капитал устремился в зоны с низким уровнем заработных плат - в “третий мир”. Различие в заработных платах в странах центра капиталистической системы и на ее периферии значительно. Например, средняя зарплата американского рабочего составляет 15,5 долларов в час, в то время как украинского - 1,7, а китайского - 57 центов в час. Таким образом, перемещение промышленного производства в “третий мир” (в основном в Юго-Восточную Азию, Мексику, Бразилию, Индию) позволило поднять прибыльность и придать системе новую динамику.

Однако теперь “длинный” цикл капиталистического накопления, который принято называть неолиберальной глобализацией, подходит к концу: сигналом этого служит глубокий кризис, начавшийся на наших глазах.

Сегодня правящие классы всех стран перековываются из неолибералов в кейнсианцы, идол Фридман сброшен в пропасть, на его место уже водружают Джона Мейндара Кейнса. Однако марксистский анализ кризиса, кратко описанный выше, свидетельствует о том, что преодоление кризиса и новое возрастание нормы невозможно путем простого введения государственного регулирования экономики и переход к протекционизму (который, между прочим, я предсказывал еще два года назад в книге “Империализм от Ленина до Путина”, когда неолиберальные догмы казались незыблемыми). Необходимо усиление капиталистической эксплуатации и расширение капитала в зоны, где рабочая сила еще дешевле (таких осталось немного - Африка, сельские районы Индии и т.п.). Это означает усиление нищеты и страданий масс по всей планете.

Способом уничтожения производственных мощностей и залежей товаров, а также подогревания экономики при помощи военных заказов все чаще оказывается война. Напомним, что в 1998-м на первые кризисные явления США ответили военной кампанией в Югославии, в 2001-м - это был Афганистан и Ирак. Что будет в 2009-м?

Плановое хозяйство социализма исключает кризисы. В нем обществу изначально принадлежит вся произведенная продукция, которую надо лишь распределить между работниками без всякого посредника в лице рынка. Таким образом, не возникает противоречия между производством и потреблением, диспропорции ликвидируются сознательным планированием, средства производства и рабочая сила не должна превращаться в капитал, прибыль не играет роли, а следовательно, нет и “кризисов перепроизводства”. Во время кризиса 1929-1933 годов, так называемой Великой депрессии, с которой все чаще сравнивают текущий кризис капитализма, производство в США упало на 46 %, а безработица достигла 25 %. В то же время плановая экономика СССР продолжила расти - за этот период выпуск промышленной продукции вырос в два раза, а безработица была полностью побеждена. Плановая, нерыночная экономика просто не замечает кризисов и катастроф капитализма, продолжая расти. Зато был голодомор! - возразят нам. Однако в США в это время происходило массовое разорение фермеров (а не объединение их в коллективные хозяйства), а кризис унес жизни 7 миллионов людей (значительно больше, чем голод в СССР). При этом если голод и лишения были и там, и там, то в СССР в результате безработица и рыночная анархия были ликвидированы, страна совершила невиданный промышленный подъем, а в США и других капиталистических странах промышленность падала, и безработные исчислялись миллионами. Если СССР нашел выход из кризиса на пути индустриализации, коллективизации, роста образования и культуры масс, то капиталистический мир - на пути мировой войны за передел планеты, которая унесла еще 50 миллионов человеческих жизней.

Конечно, социализм в СССР рождался на нищенской материальной базе мелкокрестьянского хозяйства и в условиях постоянной военной опасности, но он все равно показывал явные и бесспорные преимущества перед рыночной системой капитализма. Легко представить себе, что новый социализм ХХI века, который будет строиться на основе современного производства и технологий, новейших средств связи, на базе гигантского роста материальной цивилизации ХХ века, даст небывалые результаты, которые затмят достижения попыток социалистических преобразований прошлого.